Одно из воспоминаний детства связано с бабушкой, мамой моего отца, рано заменившей мне мать. Бывшая рабфаковка, она была учительницей начальных классов, единственная в нашей большой семье получившая высшее образование на азербайджанском языке. Вспоминая былую жизнь, старшая дочь купца первой гильдии, разоренного большевиками, и жена революционера, она вздыхала украдкой, повторяя чуть слышно: «Язых Николай! Язых Николай!»
Какого такого Николая жалеет она, недоумевал я тогда, ведь «язых» значит по азербайджански бедный, несчастный. Да не было в нашем роду и среди близких никакого Николая, это я знал точно! Оказалось – был. Так моя покойная бабушка Бадам-ханум сокрушалась, жалея казненного русского Царя. Да и собственная моя жизнь, неприметно для меня самого, всегда была связана с Государем. Я родился и жил в николаевском доме, гонял на велике по Николаевской… Старые бакинцы по сию пору дореволюционное время называют не иначе как николаевским.
Давно это было. Вспоминается же сейчас потому, что забежала как-то соседка с нижнего этажа, моя ровесница и природный русский человек, просит помочь: у вас, говорит, книг много, а внуку задали в школе написать доклад про Николашку… молча указываю ей, укоризненно качая головой, на икону Царских Страстотерпцев, что как раз напротив неё, на расстоянии вытянутой руки, в домашнем нашем иконостасе. И ещё вековой давности чёрно-белая фотография всех семерых.
А ведь – и правда – был у всех нас ещё один отец – воистину отец всем народам некогда великой и славной империи, любимый и любящий. Многое, очень многое вкладывал русский человек в это имя – Царь-батюшка. Я, как человек рождённый и выросший на Востоке, пытаюсь сравнить это с тем, как в тамошних краях принято величать правителя: хан, эмир, шах, бек… но чтобы батюшка, — это ведь тёплое любовное обращение к дорогому тебе отцу. А ещё испокон века так обращались, да и поныне обращаются православные русские люди к священникам. А вот у меня на родине к слову молла, при обращении к священнослужителю, неизменно добавляется слово дядя. Согласитесь, дорогие мои, что это всё несколько иное…
Что и говорить, многое несчастливо изменилось в Отечестве нашем и судьбах наших с его гибелью, многое померкло, а то и попросту исчезло, как и строчка в вечернем молитвенном правиле: «Императору споборствуй» перед «путешествующим спутешествуй». Только и слышишь ныне сетования: «А будет ли у нас снова Царь? Нужен он России, тяжко без него». И что ответить на это? Ну, был у нас государь. И что мы с ним сделали? Как поступили с его женой, детьми, близкими? Что сотворили со всей державою нашей? Восстановимо ли всё порушенное? Не знаю. Но в одном убеждён твёрдо – всем нам необходимо прежде обрести царя в голове. А там, глядишь …
В одном лишь автор не прав – когда обмолвился о том, что Царь наш был. Тут моя вина – он и не оставлял нас, пребывая с народом своим, покуда теплится в нас вера во Христа и Богородицу, пока молим о предстательстве угодников Божиих и в их блистательном сонме святых Царственных страстотерпцев: императора Николая, императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжон Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию, преподобномученицу великую княгиню Елисавету…
В свое время в Москве с большой помпой прошел антифашистский съезд, о чём не преминула сообщить либеральная пресса. Причём начался он, как было упомянуто в газетных статьях, с кинопоказа галереи «самых известных фашистов двадцатого века», где среди извергов рода человеческого, которых здесь и упоминать-то не хочется, оказался… последний русский Царь, уже прославленный к тому времени нашей Церковью. Но мы и это проглотили. Или попросту не заметили? Как не заметили когда-то страшного злодеяния, совершенного в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, в подвале дома инженера Н.Н. Ипатьева.
Из книги «Русское Солнце, или Новые тайны русского слова»
