Преподобный Сергий Радонежский – игумен Земли Русской. Как часто приходится слышать эту фразу, и не только слышать, но и самому повторять, любуясь её звучной красотой, но едва ли задумываясь над подлинным её смыслом. Так, во всяком случае, было с автором этих строк. Но случилось так, что, услышанная в очередной раз, она поставила его в тупик. И в самом деле, это что же получается, господа хорошие, Россия – монастырь?! И как прикажете это понимать?
Для того, чтобы убедиться в обратном, следует немедленно выйти за двери храма или даже собственного дома. Ведь монастырь – монашеская обитель. Слово же это происходит от греческого числительного ????? (монос), что значит один. И монах буквально – это одинокий. Именно в такой форме слово закрепилось в своём родном языке, а позже перешло в некоторые другие, в том числе, русский.
Гораздо больше, как мне кажется, русской душе говорит другое слово, означающее этот вид подвижничества, – инок. Встречаясь с монахами, русский человек не мог не заметить, что при всей своей схожести с ним эти люди все же иные. И дело тут вовсе не в разнице во внешнем виде и даже не в отсутствии привычного для большинства людей уклада жизни и семьи. Разве мало в жизни разного рода отшельников, бобылей да закоренелых холостяков. У нас язык не повернётся назвать их монахами. Как и тех, кто не потребляет в пищу мясо – те же вегетарианцы, кришнаиты… Наверняка, чтобы понять их отличие от всех тех, кто не монахи, следует – уже в который раз – прибегнуть за помощью к Святому Евангелию, к словам Господа из Нагорной проповеди: «ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21). Да-да, выражаясь современным языком, главное отличие монахов во все времена состоит именно в том, что у них иная шкала ценностей. Словно они обитают рядом, но в то же время в параллельном, ином мире, где царят иные законы, где дорожат иными ценностями, где кажется иным сам воздух за высокими стенами их святой обители. И это о них А.С. Пушкин скажет в своё время: «Монахам обязаны русские своей историей и просвещением». Вот у И.В. Киреевского читаем: «Кто хочет понять истинный дух христианства, тот должен изучить монашество».
Вот и Россия испокон века чает жить по-иному. И оттого-то мир её часто не понимает и не принимает, да и понять не может, а потому и не оставляет в покое. Мне кажется порой, что страна наша напоминает ребёнка, который в тихом одиночестве играет в своём уголке в свои игрушки, а чужие взрослые всё лезут и лезут к нему, пытаясь заставить его жить в свои игры и по собственным правилам. Дитя же устало и беззлобно твердит им: «Да, не лезьте вы ко мне, оставьте меня в покое, ведь я вас не трогаю. Вам ведь всё равно непонятны и неинтересны мои игры и забавы, так оставьте меня». Нет, похоже, не оставят…
А потому преподобный Сергий Радонежский, как мыслится, ещё и потому игумен Земли Русской, что подлинным духовным руководителем и окормителем, молитвенником и предстателем пред Господом за страну людей, чающих жить по-иному, только и может быть, и стал, и пребудет в веках достойнейший из иноков, преподавший всем нам когда-то немеркнущий образчик подлинной русскости, а значит, инакости.
Православные историки не без основания полагают, что если на Куликовскую битву шли ещё не так давно разрозненные, нередко подолгу и жестоко враждующие меж собой люди, все эти кривичи, вятичи, новгородцы, суздальцы, то уже с поля брани возвращались русскими, сынами единой нации. Как же символично, что благословенным днём её рождения стал великий праздник Рождества Пресвятой Богородицы, отныне и на все времена Защитницы этой святой земли. Закономерно, наверное, что и на сей раз, как это часто случается в истории, великая идея становится реальностью, будучи скреплённой великой кровью, пролитой за неё. И коль так, то сама жизнь поставила вопрос о том, — каков должен быть этот новый русский человек? Кого взять за образец русскости – жителя Ростова Великого или Чернигова, Мурома или Переславля? А потому образ преподобного драгоценен для нас ещё и тем, что он, по воле Божией, и стал, если можно так выразиться, высочайшим образцом русскости, определив на целые полтысячелетия тип русского человека и русской же святости. Поразительно, но он, как и преподобный Серафим Саровский, два дивных светоча нашей веры, будучи высокообразованными людьми своего времени, не оставили нам ни единой строчки, написанной собственноручно, ни единого письменного слова. Но почему?! Думается, что одна из разгадок удивительного феномена кроется ещё и в том, что для нарождающейся нации было и продолжает оставаться актуальным то, как они жили. Ведь то, как жил преподобный Сергий, его поступки куда как красноречивее многих мудрых слов, слышанных нами в течение жизни. К примеру, братия просит инока Сергия стать их начальником, а он говорит им, что если они ещё раз обратятся к нему с этой просьбой, он уйдёт от них. Как это непонятно миру и по сей день, когда нередки случаи того, как одни люди, стремясь сделать карьеру и добыть поболее денег и жизненных благ, подсиживают друг дружку, строят козни, пакостят ближним, а ещё – и даже писать об этом страшно – заказывают других людей (нередко жён, мужей, товарищей по работе, что именуются ныне «партнёрами по бизнесу»). Причём, буднично – как заказывают к свадьбе костюм портному или торт кондитеру.
А ещё, как известно, преподобный, уже будучи игуменом, носил воду для своих братьев, колол для них дрова. И, что важно, тайно. Многие ли из нас встречали в своей жизни таких начальников, или сами, став руководителями, вели себя с подчинёнными подобным образом? Потому, как мне кажется, и сегодня каждый русский человек наверняка в той мере становится таковым, в какой мере проживаемая им жизнь, слова и поступки, но прежде поступки, в той или иной мере соответствуют поступкам, образу жизни преподобного Сергия, игумена Русской Земли.
Хочу поделиться неожиданным наблюдением, сделанным мною совсем недавно. Заключается оно в том, что хорошо известная детворе моего поколения повесть А. Гайдара «Тимур и его команда», главным героям которой мы так стремились подражать, вдруг предстала для автора в некоем новом своём неожиданном качестве. Тем, кто не читал эту книгу (ещё два десятилетия назад это показалось бы просто невозможным), напомню, что речь в ней идёт о самодеятельной детской тайной (!) организации, возникшей в большевистской России после Гражданской войны. Так вот соратники Тимура – организатора и командира этого отряда – совершали добрые дела: кололи дрова одиноким старикам, носили им воду, оберегали сады от налёта воров, проделывая всё это в условиях глубокой секретности. Тайно! Вам это ничего не напоминает? Нет, они наверняка не были знакомы с житием преподобного Сергия Радонежского, но выросшие в пусть даже в атмосфере нарастающего безбожия – были всё же русскими. Когда же русский человек – независимо от возраста, положения и эпохи – задумывает и осуществляет воистину добрые дела, они бывают нередко так схожи с теми, что творил в своей земной жизни удивительный человек, Игумен этой Святой Земли.
Из книги «Русское Солнце, или Новые тайны русского слова»
